Дочери мертвой империи [litres] - Кэролин Тара О'Нил

солдаты повернулись ко мне, и сердце подпрыгнуло к горлу. Кто-то выставил руку, загораживая мне дорогу, и я отпрыгнула в сторону. Врезалась в скамейку, сильно ушибла бедро об острый угол. Проглотив боль, я оттолкнулась от скамьи, пригнулась и побежала между рядов к боковой стороне церкви.

Стравский все кричал. Два солдата побежали за мной, топая по старому деревянному полу и ударяя ладонями по спинкам скамеек. Я напрягла все силы – никогда мне не приходилось так быстро бегать в столь узком пространстве. В конце ряда я свернула влево. Еще два солдата выскочили из входных дверей и присоединились к погоне.

Я побежала направо. За алтарем была дверь. Если она ведет наружу или хотя бы в подвал, у меня есть шанс сбежать. Оставались всего двое солдат рядом. Стравский снова закричал и тоже побежал за мной. Я ускорилась.

Агапов встал перед алтарем на моем пути, в пяти локтях. Пропустит ли он меня? Сзади меня настигали солдаты. Слева была стена – бежать некуда. Сердце заколотилось быстрее, чем гремели ботинки преследователей. Я сосредоточилась на Агапове. Он не двинулся с места. Он мне не поможет.

Плечом я врезалась в его тело и оттолкнула солдата обеими руками. Я почти убежала, но Агапов дернул меня назад. Я ударилась об него, ткнула локтем в живот, наступила пяткой на ногу, и он наконец закашлялся и ослабил хватку вокруг моей талии.

Освободившись и не раздумывая ни секунды, я снова рванула к двери. Если она ведет наружу, я убегу отсюда к черту; если в подвал – забаррикадирую проход.

Но не тут-то было. Агапов врезался в меня сзади и опрокинул на пол. Я упала на левый бок, а сверху меня придавил его немалый вес; из легких выбило весь воздух.

Агапов пошевелился, и я вдохнула сквозь сжатые зубы. Его огромные удивленные глаза уставились на меня. В любой момент нас настигнут остальные солдаты.

– Пусти, – приказала я. Голос звучал слабо. – Я ни в чем не виновата.

Он пробежался взглядом по моему лицу. На мгновение я увидела в его глазах сострадание, но оно тут же исчезло. Он сжал челюсти и придавил мою голову к земле. Грубое дерево оцарапало щеку. Агапов заломил правую руку мне за спину, да так сильно, что я застонала от боли. Я не могла пошевелиться.

Шаги затихли. Нас окружили кожаные сапоги.

– Молодец, Агапов, – задыхаясь сказал Стравский. – Вы трое, отведите ее к чекистам, и пусть глаз с нее не спускают. Она контрреволюционерка. Затем телеграфируйте командиру Юровскому. Он захочет встретиться с ней лично.

Глава 21

Анна

До полуразрушенной усадьбы, где укрывались лейтенант Вальчар и его люди, мы добрались быстро. Лесная тропа закончилась у подножия широкого зеленого холма. Мы ехали через пышные сады, где сорняки душили разросшиеся розовые кусты и живые изгороди.

Дом был трехэтажный – до пожара. Верхний этаж наполовину сгорел, а крыша обрушилась. Белые стены усадьбы почернели. Пропилеи[4], должно быть, когда-то символизировали величие, но теперь смотрелись так же нелепо, как макияж на жертве оспы. Окна на втором этаже были разбиты и испачканы сажей. Усадьба походила на дом с призраками из какой-нибудь страшной сказки.

Мы привязали лошадей в тенистой роще за домом и, ступая по разбитой лестнице, вошли в помещение через задний ход. Справа, увешанная паутиной, в подвал спускалась лестница. Мы же  поднялись на первый этаж, в мраморный вестибюль, который тянулся от лестницы до большой двустворчатой двери. В воздухе пахло сыростью и плесенью. Хотя двери оставили открытыми, свежесть будто не хотела пробираться в дом.

По крайней мере, первый этаж почти не пострадал. Потолок вестибюля обрамляла замысловатая лепнина, сохранились обои, хотя в некоторых местах их исцарапали и порвали. В скудном свете, проникающем сквозь фрамугу[5], плясала пыль и становились заметнее трещины и сколы на мраморном полу. Люстра была разбита, а мебель, похоже, всю вынесли.

Я последовала за лейтенантом Вальчаром в дверь справа и удивленно распахнула глаза.

В гостиной расположились еще несколько чешских солдат. Сняв от жары рубашки, они валялись на сломанном диване или играли в карты у дальних окон. Когда мы вошли, солдаты встали. Некоторые смутились из-за того, что их застали в таком виде. На полу спали, не шевелясь, двое раненых: у одного была перевязана нога, а другой сильно потел, страдая от лихорадки.

– Это Анна Вырубова, – представил меня лейтенант Вальчар на немецком. – Я рассказывал о ней утром. Она поедет с нами в Екатеринбург.

Высокий бледный солдат, стоявший, облокотившись на подоконник и сложив руки на груди, бросил что-то на чешском, и по комнате пробежался тревожный шепот. Лейтенант Вальчар нахмурился и строго ответил. Солдаты замерли.

Я прокашлялась.

– Благодарю вас за то, что позволили укрыться с вами, – сказала я. – Обещаю, что помогу вам, чем смогу, и не буду вас беспокоить, пока мы ждем возможности уехать в Екатеринбург. Вы не представляете, какую огромную услугу оказываете. Да благословит вас всех бог. Лейтенант Вальчар, будьте добры, представьте меня вашим людям. Я бы хотела знать их имена.

Он назвал каждого солдата по очереди, и я пожала им руки, как делал папа. Большинство улыбались и вежливо приветствовали меня. Лишь несколько мужчин прятали глаза, а высокий солдат у окна смотрел с открытой неприязнью. По неизвестной мне причине мое присутствие ему не нравилось.

– Можете спать здесь.

Лейтенант Вальчар привел меня в небольшую комнатку на другой стороне вестибюля. Ее стены были покрыты облупившимися и грязными розовыми в цветочек обоями. Старый шкаф стоял поломанный, без ящиков и дверей. На полу валялись полусоженные книги и старая одежда. Мы с лейтенантом Вальчаром отодвинули мусор в сторону, освобождая дорогу.

– По крайней мере, здесь можно уединиться.

– Благодарю вас. Меня не смущает состояние нашего пристанища. Я больше беспокоюсь о том, как скоро мы сможем уехать. Что собирается делать Красная армия: просто проехать через Исеть или закрепиться там?

– Мы не знаем, – он покачал головой. – Наблюдаем за дорогой на случай, если они поедут на север. Пока ничего.

– Как много там солдат?

– Слишком много для нас, – сказал он. – Мы не смогли подобраться поближе и посчитать точнее. Они бы узнали нашу форму.

– Я здесь в безопасности, лейтенант? Я заметила, что некоторые солдаты недовольны тем, что я к вам присоединилась.

Он поморщился:

– Прошу прощения. Это не ваша вина. Они беспокоятся о трех наших товарищах, которых вчера захватили в плен. Они не готовы уезжать без них. И, пожалуйста,